Виктор, 55 - 20 мая 2007 14:01

Как выбрать ТУ единственную на ВСЮ жизнь и не жалеть об этом!!!

ВОСЕМЬ ПРИЧИН ЖЕНИТЬСЯ И СТАТЬ БЕСМЕРТНЫМ.

Честное слово, не знаю, что с нами со всеми делает эта жизнь. Как она нас выламывает, как корежит. И как в один миг, одним движением, одной картинкой меняет все то, что мы считаем своими драгоценными убеждениями, своей выстраданной точкой зрения. Одним движением, да.
Так, наверно, и становятся взрослыми. Именно так и начинают стареть.
Вот недавно бежал, несся привычным галопом по улице — спасать психующего клиента (кстати, клиент здоров, как осьминог, но иметь собственного психоаналитика — это же так круто — и вдруг увидел старичка в калошиках и старушку в старомодной шляпке, которые, бережно поддерживая друг друга, шли в булочную. На корявой мостовой старушка споткнулась, старичок подхватил ее под ветхий локоток, прижал к себе и вдруг ловко поцеловал в сухое, как лист, морщинистое запястье. А старушка в ответ ласково клюнула своего кавалера в истертую временем, плешивую макушку, и они оба засмеялись и побрели дальше, тихонько переставляя неловкие слабенькие ноги.
И я, остановившись на полном скаку, забыв про клиента, получив сразу с трех сторон три недовольных тычка от торопливых сограждан, пошел за ними. Как загипнотизированный. Как завороженный. И в булочной смотрел, как старичок со старушкой вдумчиво выбирают сдобу к чаю. И старичок кокетничает с толстой продавщицей и требует трубочек с кремом, а старушка тихо ворчит — какой тебе крем, горе мое, у тебя же сердце, тебе нельзя — и просит завернуть десяток миндальных пирожных и, ладно уж, пару трубочек с кремом, все равно внуки съедят.
Они ушли уже, давно ушли к себе домой, к своей старой толстой кошке, к креслу-качалке с клетчатым пледом, к привычному аромату валокордина и просроченных специй. А я все стоял столбом у прилавка, и над ухом у меня зудела толстая продавщица, пытаясь со скуки впарить мне ядовитый даже на вид бисквитный торт с кошмарными масляными розочками.
Да, вот так, значит, это и бывает. Живете себе, несетесь, верите — не верите, любите — не любите, пока не обнаружите, как вы, в сущности, кошмарно, невероятно, фантастически, космически одиноки. И что не нужно вам ничего — ни новой машины, ни красивой визитки с громким логотипом, ни веера платиновых кредиток в аппетитно похрустывающем бумажнике. И подружка вам не нужна, подлая, в сущности, меркантильная и материальная стерва, но красивая, да, красивая — на люди показать не стыдно бесстыжую тварь. На люди не стыдно, а без людей — к чему она без людей, ледяная кукла, даже не проснулась, когда у вас ночью первый раз в жизни прихватило сердце, как будто стиснутое чужой, неласковой, мускулистой рукой. Не проснулась, хотя вы трясли ее за холеное загорелое плечо, вам не воды нужно было, не валидола, вам нужно было, чтобы кто-то прижал вашу голову к себе, пожалел, побаюкал, чтобы кто-нибудь — кроме мамы — испугался за вас больше, чем за себя. Нет, промычала что-то недовольное, фыркнула, выставив из-под одеяла идеальный зад, а вы до утра пролежали, скорчившись, маленький, испуганный, одинокий, баюкая ладонью ноющее беспокойное сердце.
У вас такого не было, нет? А, знаете, непременно будет. Я как врач говорю вам — любого из нас рано или поздно накрывает второй приход страха смерти. Первый приход мы не замечаем, третьего — ждем. А вот второй приход страха смерти — это, знаете, да... Это по-настоящему страшно. И единственное, что спасет вас от этого прихода — родной человек рядом. Родная женщина. Не подружка, не сексапильная киска, не умница, повернутая на буддизме. ЖЕНА. С обмякшей грудью, с несексуальным животом и волосами, навеки пропахшими кухней.
Знаете почему? Потому что семья — настоящая семья, а не ваше дурацкое сожительство с дурацкими девчонками, с которыми вы съезжаетесь и разъезжаетесь, как гармонь, по пять раз в год — только настоящая семья дает человеку иллюзию того, что он бессмертен.

• 
• 
•