В 1988-м я закончил Свердловский горный по специальности "Поиски, съемка и разведка месторождений полезных ископаемых". Когда пришел работать по еще более "специальной" специальности - палеонтолог, начальник партии мне сказал: "Ну вы же понимаете, что для того, чтобы вам стать специалистом, нужно проработать не менее трех лет, а еще лучше - пять. Вы через три года не сбежите?" Мечтал я о палеонтологии с глубокого детства - на отдыхе в Кисловодске (мне тогда было не то шесть, не то семь лет) один пацан у меня спросил: "А ты знаешь, что бывают каменные ракушки?" Я его тогда высмеял, но он мне одну такую показал. Тогдашний шок привел меня сначала в геологический кружок Дворца пионеров, потом - в СГИ. Через три года работы (я мотался в "поля", как говорят геологи, от Башкирии до Воркуты) я поступил в заочную аспирантуру, начал писать диссертацию. Дальнейшая дорога была мне ясна. Но как бы не так! В начале 90-х в экспедиции начались сокращения. В одну из последних волн попал я - в 94-м. Начальник экспедиции (насколько знаю, он работает и сейчас в этой должности, хотя больше половины здания отдано в аренду) ездил в Москву, пытался протестовать против сокращений. На смену министру геологии Сидоренко тогда пришел министр геологии Черномырдин (да-да, именно Виктор Степаныч!). Его референты сказали начальнику экспедиции: "Ну вы сами виноваты! Зачем вы наразведывали столько месторождений! Их хватит по меньшей мере на 10 лет. Ничего страшного, сократите народ. А годика через три они вернутся..." Сократили. Из нашей группы в 25 человек тогда в геологии осталось работать два человека - как-то удержались. Остальные ушли - в бухгалтеры, продавцы, милиционеры, кое-кто из ребят рубил срубы. Кто остался в экспедиции - мужики разгружали вагоны, женщины торговали на рынках в свободное от "основной" работы время. Я перевелся в очную аспирантуру, одновременно подрабатывая учителем в двух частных школах. Но аспирантура закончилась. Диплом инженера-исследователя я получил. В последние несколько месяцев обучения я получал губернаторскую "росселевскую" стипендию, в 4 раза больше обычной. Работать по специальности я мог только в 3 местах: из одного меня сократили, во втором мне сказали: "Ну-у, если вы защититесь, то процентов 90, что мы вас возьмем..." "Благодаря" научному руководителю (земля ей пухом!) я не смог защититься до окончания аспирантуры - она просто не проверяла главы моей диссертации. То у нее настроения нет, то времени. На кафедру меня то ли брали, то ли нет - окончание аспирантуры совпало с вузовскими каникулами. Выплату стипендии прекратили, мне нужно было содержать семью. Ушел в коммерческую фирму, к другу. Через несколько лет завкафедрой предложил мне: "Может, вернешься на преподавательскую работу?" Я сказал: "У меня сейчас такая-то зарплата. Вы мне можете дать хотя бы такую?" "Нет..." "О чем тогда говорить?" Через десяток, наверное, лет кое-кто из наших вернулся в геологию. Таких сейчас человек 5. Наш староста, парень неглупый, работает сейчас ведущим геологом партии. Хотя "работает" - не совсем правильное слово. Числится. Он мне сам говорил: "Я чувствую себя не инженером-геологом по уровню, а техником. Мне просто по знакомству пошли навстречу, чтобы я получал больше денег." "Больше" - 15.000. Я столько же получал, работая в типографии. Он работал в "поле" даже зимой. Затраты физические и пр. несопоставимы.
Мой соавтор по научным статьям (у меня их около 30, в т.ч. на международном уровне, около десятка описанных мной новых родов древних кораллов и несколько десятков новых видов, на работы до сих пор ссылаются), женщина одинокая (до сих пор, хотя немного старше меня) сейчас пишет докторскую диссертацию. Даже после сокращения и ухода в коммерческую фирму я продолжал публиковать научные статьи - года, если не ошибаюсь, до 2000-го. Но возвращаться не было смысла даже уже через 5 лет, тем более, через 10: геология как наука и практика ушли настолько далеко, что не было смысла догонять. Да и мышление геологическое у меня уже было не то, оно просто не соответствовало новым веяниям.
И говоря, состоялся кто-то как профессионал или не состоялся из нашего поколения, нужно обязательно учитывать то, как нас кинули. Мы вынуждены работать в других отраслях, областях. Подкосило это многих. Потому что геолог - профессия очень специфическая, в нее шли только в какой-то степени одержимые. В то время мы выживали. Есть хоть какая-то работа, хоть какие-то деньги приносящая - и слава богу! Я могу назвать единицы с нашего потока (100 чел.), кто открыл хоть какой-то свой бизнес. В нашей группе их двое. Один - довольно крупный (строительная компания, отделочные работы), другой - купи-продай. Оба - троечники. Отличники едва выживают. Из наших уже давно никто никуда не дергается, работает там, где сложилось. Вопрос только в отношении к нелюбимой работе: абстрагируешься ты от нее или нет. Есть у тебя отдушина или нет. А нелюбимая работа - в какой-то степени стресс. Если бы меня не сократили, я бы с удовольствием остался в геологии и до сих пор бы работал, защитил бы кандидатскую, работал бы над докторской, получал гранты, как многие в Институте геологии и геохимии УроРАН, где работает мой бывший соавтор. Или преподавал бы студентам палеонтологию и историческую геологию...
